Ученый подобен рабочим или художникам, строившим древние соборы. Они
участвовали в строительстве, требовавшем иногда труда многих поколений;
от этого не остывала их страсть, любовь к своему творению, завершения
которого они не могли увидеть. Ф. Жолио-Кюри
Л. Гальвани
В современных учебниках физиологии приводится
описание этого опыта. А впервые мир узнал о нем из "Трактата о силах
электричества при мышечном движении": "Я разрезал и препарировал
лягушку... и, имея в виду совершенно другое, поместил ее на стол, на
котором находилась электрическая машина... Когда один из моих помощников
острием скальпеля случайно очень легко коснулся внутренних бедренных
нервов лягушки, немедленно все мышцы конечностей начали так сокращаться,
что казались впавшими в сильнейшие тонические судороги. Другой же из
них, который помогал нам в опытах по электричеству, заметил, как ему
казалось, что это удается, когда из кондуктора машины извлекается искра.
Удивленный новым явлением, он тот-час же обратил на него мое внимание,
хотя я замышлял совсем другое и был поглощен своими мыслями. Тогда я
зажегся невероятным усердием и страстным желанием исследовать это
явление и вынести на свет то, что было в нем скрытого". Эти слова
принадлежат выдающемуся итальянскому ученому Луиджи Гальвани.
"Трактат" был впервые опубликован в 1791 году в "Комментариях" Болонской
академии, одного из старейших учебных заведений Европы. Уже в то время
она была крупным научным центром, имела свое собственное издание -
"Комментарии", предоставляя их страницы для публикации самых интересных
работ. "Трактат" Гальвани, написанный размеренной латынью, сопровождался
четырьмя рисунками, на которых были изображены основные моменты опытов,
проведенных ученым в тиши лабораторий. Их результаты позволили Гальвани
выдвинуть смелый, даже дерзкий постулат: "Причиной мышечного движения
является электричество". Это утверждение взбудоражило ученый мир и было
воспринято с огромным энтузиазмом: наконец-то удалось разгадать и эту
тайну природы. В 1814 году, спустя 16 лет после смерти ученого, на
каменной стеле, установленной во дворе Болонской академии, будет выбито:
"Врачу-хирургу, доктору анатомии и акушерства, обогатившему физику
названным его именем знаменитым открытием, с необычайным усердием
создавшему замечательное учение".
В XVIII веке интерес к электрическим явлениям в живом организме был
повсеместным. И неудивительно: отдельные элементы механизмов
кровообращения, пищеварения и дыхания уже были исследованы. Еще в 1629
году появилась книга Уильяма Гарвея, в которой описывалась работа сердца
и системы кровообращения. В начале XVIII столетия Реомюр установил:
пищевые вещества в организме перерабатываются химически. В 1777 году
Лавуазье высказал идею легочного газообмена, а "причина мышечного
движения погребена в глубокой тьме", сокрушается французский ученый
Бонне.
И если такой блестящий ум XVII века, как Декарт, представляет себе
воистину фантастическую картину механики мышечного движения: "Животные
духи, напоминающие очень тонкую жидкость или, скорее, исключительно
чистое и подвижное пламя, которое непрерывно возникает в сердце,
направляется в мозг, как особый резервуар. Отсюда они входят в нервы,
достигают по ним мышц, вызывая сокращение или расслабление, в
зависимости от качества этих духов", то и через сто лет ясности в этом
вопросе не было.
Различные опыты Гальвани
Движение мышцы пытались объяснить, сопоставляя ее с
гидравлической системой, где роль жидкости отводится некоему загадочному
флюиду. Да, в те времена центральная нервная система была еще "терра
инкогнита".
Для ученого XVIII столетия, по словам того же Бонне, мозг являл собой
"настоящий лабиринт, в котором анатом моментально заблудится, если
попытается в него проникнуть".
И хотя, благодаря исследованиям искуснейшего микроскописта Мальпиги
(1628-1694), было известно, что мозг пронизан кровеносными сосудами, что
в нем сосредоточена шестая часть всей крови, но приводило что к
суждениям, которые нельзя сегодня воспринимать без улыбки, к суждениям о
том, что мозг "есть истинное сокоотделительное орудие, определенное для
приготовления и процеживания весьма важного сока. Драгоценная влага,
приготовляемая и процеживаемая, есть нервный флюид. Он извлекается из
крови артериями коркового вещества, последние разветвления которых
пропускают больше красных кровяных шариков и проводят только
прозрачно-хрустальный сок, примеченный через микроскоп, который, без
сомнения, подвергается новым воздействиям в трубочках мозгового
вещества. Будучи переработан в миллионах и миллионах миллионов протоков
и будучи все более утончен в своем течении, он превращается, наконец, в
сухожильную жидкость и в виде последней входит в нервы".
Так писал Бонне.
Да, рассуждения о прозрачно-хрустальном соке воспринимаются сейчас как
курьез. Но не следует забывать, что робкие попытки воссоздать истинную
картину сложнейшего физиологического процесса относятся к тому времени,
когда еще не был окончательно решен вопрос, что такое нервные волокна.
Может быть, они заполнены веществом? Может быть, прав Мальпиги,
считавший, что нервы - это полые трубки, по которым перемещается некая
субстанция? Тем более что скорость движения даже удалось определить -
600 футов в секунду. Тут уж сама собой напрашивается мысль о нервном
флюиде.
К слову сказать, XVII век породил огромное разнообразие флюидов.
Считалось, что флюиды - некие гипотетические жидкости - обусловливают
все разнообразие физических явлений. Коли одноименно заряженные шарики
отталкиваются, значит, на них действует электрический флюид, который
заставляет их отталкиваться. Если магнитная стрелка поворачивается в
присутствии магнита, значит, вынуждает ее к этому магнитный флюид,
истекающий из магнита. И так далее, и так далее. Электричество,
магнетизм, теплота - все физические явления имели свои собственные
флюиды. Нет, никак нельзя было обойтись без "особых материй для
разнообразных притягательных и отталкивательных сил". Возникли
электрические и магнитные жидкости, световые и тепловые вещества и
многое, многое другое. В этот же период интенсивно развивается учение об
электричестве.
"История физики" Ф. Розенбергера: "Электричество приводилось в связь со
всевозможными проблемами и считалось причиной самых разнообразных
явлений". Уильям Стенли считал землетрясения электрическими ударами
(1750). Андреа Бине утверждал, что при землетрясениях полости внутри
земли, наполненные водой, играют роль лейденских банок, а аббат
Джиованни Беккариа полагал, что землетрясения выравнивают электрические
заряды между атмосферой и земной корой (1758).
"Электрический флюид,- пишет Джозеф Пристли,- присутствует и действует
везде и играет главную роль в грандиознейших и наиболее интересных
сценах природы" (1775).
