поддержка
проекта:
разместите на своей странице нашу кнопку!И мы
разместим на нашей странице Вашу кнопку или ссылку. Заявку прислать на
e-mail
Статистика
Мозговой штурм во дворце Сагредо. Первый день.
Собрать в укромном месте несколько умных людей и
предложить им высказывать все, что приходит в голову по поводу
поставленной перед ними проблемы,- такой способ находить истину иногда
считают самоновейшим изобретением, и название такой игре присвоено
звучное: мозговой штурм. Так ли уж он нов, этот действительно
эффективный прием? Чем же занимались бесчисленные говоруны, веками
оттачивавшие для нас инструментарий научной логики,- все эти софисты,
схоласты, пифагорейцы? Не этим ли самым - попытками отыскать истину с
помощью коллективного мозгового штурма? В древности эта игра была новой
и потому вдвойне захватывающей. Шутка ли - с помощью одних только
логических выкладок порой удавалось предсказать то, чего никто и никогда
не видел, и притом точнее всяких там оракулов. Не мудрено, что такая
великолепная научная магия приобретала в глазах адептов значение,
выходящее за рамки ее реальных возможностей... Впрочем, ко временам
Галилея умствование перипатетиков выродилось в унылое казенное ремесло,
своего рода профессиональный спорт,- в их спорах уже не рождалась
истина.
Собравшиеся во дворце Сагредо озабочены истиной всерьез. Однако логика у
каждого из них своя. И Симпли-чио, во всеоружии Аристотелевой учености,
садится в лужу на первых же минутах.
Сальвиати берется объяснить ему, что наш мир - трехмерный. А Симпличио
сразу соглашается. Но почему? Потому, что авторитетные пифагорейцы, мол,
так и утверждали: всякая вещь определяется тройственно - началом,
серединой и концом, и потому три есть число, определяющее все.
Нелегко толковать с этим Симпличио. Не то чтобы глуп. Не то чтобы глух к
словам оппонентов - он искренне стремится ухватить то, о чем ему
рассказывают. Но язык-то прямых наблюдений, математика, простейшие
чертежи, к которым то и дело прибегает Сальвиати,- все это ему чуждо. И
реагирует он порой на эти новомодные штучки, как таежный шаман, впервые
узревший в небе самолет. С великим трудом удается ему втолковать,
например, что тело, начав движение из состояния покоя, всегда проходит
через все степени скорости - в том числе и такую, при которой оно
сдвигается на дюйм в течение года. Сагредо, напротив, эту мысль
схватывает на лету. Впрочем, он тоже не всегда угоняется за ученой
скороговоркой своего молодого друга и со своей стороны - со стороны
приземленного здравомыслия - не упускает случая подпустить ему шпильку:
"Синьор Сальвиати как человек высокой учености часто думает, что
термины, самому ему хорошо известные, должны быть точно так же знакомы и
другим, а потому он иной раз забывает, беседуя с нами, что он должен был
бы прийти на помощь нашему слабому разумению, пользуясь рассуждениями
более доступными".
Заметив походя, что от грешка, подмеченного лукавым венецианцем, ученые
люди не избавились по сей день - скорее, закоснели в нем, вернусь к
нашему спору.
Не торопясь, по пунктам разбивая заблуждение насчет того, что тело
падает вниз тем быстрее, чем больше оно весит, Сальвиати обстоятельно
излагает известное ныне школьникам учение о наклонной плоскости,
смиренно доказывает, что прямолинейное движение не может быть в
естественных условиях постоянным и вдруг - удар! - "если отрицать, что
круговое движение присуще только небесным телам", то следует думать, что
вопреки Аристотелю все на свете тела равно подчиняются единым законам
механики. И Земля, стало быть, обязана участвовать в этом всеобщем,
совершеннейшем из движений на обших основаниях, наравне с другими
планетами.
Симпличио, только что вынужденно согласившийся с соображениями насчет
кругового движения, приперт к стенке - ему ничего не остается, как
пищать, что такое философствование ведет к ниспровержению основ и
потрясению неба...
Если бы "Диалог" разыгрывался на театральной сцене (жаль, кстати, что
такая затея не захватила ни одного режиссера), то оппонентам Симпличио
следовало бы в этом месте разыграть немую сцену комического отчаяния.
Удар действительно тяжелый, тем более что незадолго до него лихие
спорщики самого великого Аристотеля дважды уличили в паралогизме. На
бурные протесты Симпличио, вопившего, что не может создатель законов
логики быть в них некомпетентным, ему весело возразили: "Заметьте, что
логика, как вы прекрасно знаете, есть инструмент... можно быть
превосходным мастером в построении инструмента, не умея извлечь из него
ни единого звука". И это несомненное кощунство дополнили камешком в
огород самого Симпличио - иные, мол, "обладая всеми наставлениями Винчи,
не в состоянии нарисовать даже скамейку". Ничего святого у этих
ко-перниканцев!
Первая серия ударов, впрочем, предварительная, пробная. Ведь мозговой
штурм отличается от обычного диспута; цель его не в том, чтобы сокрушить
противника любыми средствами - игра идет не на таком уровне. Нужна
истина, настоящая, чистая, всесторонне подкрепленная фактами.
Фактов же, в соответствии с аристотелевой доктриной, требует и Симпличио.
Говорил ведь мудрейший учитель, что чувственные опыты следует
предпочитать тому, к чему может привести человеческое рассуждение. А
чувственный опыт, как ясно сказано у Аристотеля, гласит: на земле все
изменяемо - в небесах все неизменно.
Сальвиати начинает с возражений игривых. Бывал ли, мол, достопочтенный
синьор Симпличио в Китае или в Америке? Видел ли он своими глазами, как
там хоть что-нибудь изменяется? Ах, не видел, какая жалость...
Ну так чем же Китай или Америка отличаются для него от планет и звезд,
на которых синьор, насколько известно, тоже не бывал? Этак и дальние эти
страны можно, с точки зрения нашего ограниченного опыта, объявить
неизменными небесными телами.
Порезвившись еще малость по поводу обманчивости "чувственного опыта",
Сальвиати начинает выкладывать и серьезные козыри. Как быть с кометами,
которые очевидным образом то появляются, то исчезают на ваших незыблемых
небесах? Что скажет почтенный перипатетик по поводу двух новых звезд,
объявлявшихся на небосводе не так давно - одна в 1572-м, другая в 1604
году? Как насчет пятен, которые тоже то появляются, то исчезают на нашем
безупречном светиле (пятна, а также кольцо Сатурна тоже открыл Галилей
вскоре после выхода в свет "Звездного вестника")?
Симпличио пытается отделаться обычной ерундой, которую издавна
преподносили Галилею неискушенные в астрономии опровергатели его
наблюдений. Пятна, мол,- это тень маленьких, невидимых звездочек,
вращающихся вокруг Солнца, а кометы никогда не выходят за орбиту Луны и
кристаллическую сферу, на которой оная, как известно, закреплена, ни в
коем случае не пробивают.
Ох, Симпличио, святая простота, напрасно ты затронул Луну!
Соперники в эту исконную спутницу лирической поэзии вцепляются мертвой
хваткой. Сальвиати, правда, оговаривается, что это отступление от темы,
и притом вынужденное, но Сагредо шаркает ножкой: он, мол, будет счастлив
выслушать все, что относится к полночному светилу. И тут выясняется, что
на Луне есть горы - их прекрасно видно в телескоп. Аристотель, правда,
утверждал, что она гладкая, как зеркало, но у него же не было телескопа,
вот в чем несчастье. И вдобавок (вот вам эксперимент!) зеркало не могло
бы освещать целое небо. Отблеск от гладкого тела - не более, чем точное,
маленькое его изображение. Луна же по ночам освещает небеса целиком -
это нам говорит пресловутый чувственный опыт. Стало быть, она шероховата
и гориста.
Вы говорите, что видимые на ней тени - это вовсе не горы и ущелья, что
они связаны с прозрачностью неизменной, неразрушаемой небесной материи,
из которой господь сотворил Луну? А, знаете ли, неплохо бы раздобыть
немного этой материи - построенный из нее замок не нуждался бы в
ремонте. Как вы думаете, синьор Сагредо, в таких замках можно проходить
сквозь стены? Или наоборот - их жители постоянно набивали бы себе шишки,
ударяясь о невидимые притолоки. Ах, вы считаете - все обойдется, материя
вдобавок еще и неосязаема, перипатетики это знают твердо!
Симпличио вмешивается в буффонаду совершенно серьезно и отмечает, что
почтенные собеседники затронули один из важнейших и труднейших вопросов,
по которому глубокие ученые до сих пор не пришли к единому мнению. Лично
он, впрочем, считает материал Луны исключительно прочным, прочнее всего
земного.
Потолковав еще немного о лунных морях - сильно или слабо им надлежит
отражать солнечный свет, ведь мокрый пол кажется более темным, чем
сухой, спорщики замечают, что жара спала, день идет к закату - самое
время освежиться, покататься на гондоле. Этим и кончается диалог первого
дня.
